Блоги

Лауреат «Нацбеста» за книгу «Путь Мури» опять-таки о коте, потерявшем во время войны в Боснии своих хозяев и теперь разгуливающем по Европе, Илья Бояшов выпустил новую повесть «Портулан» — историю человека, чья гениальность проявляется в умении слушать музыку. Музыка ведет героя из барачной нищеты во дворец на Рублевке, который нужен ему только как хранилище огромного количества пластинок, а также для реализации невероятного замысла — прослушать их все одновременно.

Бояшова не зря называют Кустурицей в прозе. Герой его небольших романов-притч, неординарный человек с уникальным мировосприятием, удивительно напоминает героев фильмов гениального серба.

Бояшов пишет немного, вершиной творчества до сих пор считается роман «Танкист или, Белый тигр», который справедливо сравнивают с «Моби Диком» и по замыслу, и, к сожалению, по месту в творчестве. Новая работа «Портулан» не превзошла «Танкиста». Но замечательность ее никто не отменял.

Герой книги — человек, названный Большим ухом, обладатель уникального дара. Грубый, некрасивый, сын алкоголиков, словно бы подчеркнуто лишенный связи с богом, он обладает божественной тайной. Музыка — единственное и достаточное доказательство существования бога, говорил Воннегут.

Большое ухо обладает способностью слышать музыку. Он верит, что если основательно потренироваться, то однажды можно собрать в своих наушниках «всю музыку мира» и услышать ее одновременно.

Безусловно, «Портулан» — это диалог с набоковской «Защитой Лужина». Лужин мечтал найти лучшую защиту против дебюта итальянца Турини, и смерть его стала логичным завершением партии. Финал Большого уха имеет другое, не метафорическое, а притчевое значение. Портулан — морская карта, на которой показаны лишь берега, но не представлена внутренняя территория. Впрочем, как это название соотносится с произведением, об этом и предстоит догадаться читателю.

Источник

Кровавые темы советской истории ХХ века попали в эпицентр литпроцесса последних лет. «Царство Агамемнона» Владимира Шарова — еще один большой разговор на ту же тему. Вернее, даже не разговор, а головоломка для интеллектуалов, придуманная умным и хитрым мастером. Читатель постоянно находится в напряжении.

Требовательный автор ставит перед ним сразу две задачи. Первая — вслед за героями восстановить сюжеты чужих жизней, складывая пазл из допросов, доносов, свидетельств и писем, извлекаемых из архивов КГБ. Вторая — поднапрячь память и сдать экзамен по курсам истории, русской, зарубежной и античной литературы. И не по конкретному билету, потому что экзаменатор Шаров за время действия романа успеет прогнать читателя сразу по всем темам, проверив на знание Пушкина, Гоголя, Тургенева, Достоевского, античной литературы, Ветхого и Нового Заветов, истории первой половины XX века.

Мне кажется, что по мышлению Шаров — Пелевин в русской литературной традиции. Шаров жонглирует библейскими и литературными образами, а Пелевин образами масскульта, Голливуда, компьютерной субкультуры. Читая роман Шарова, конечно, можно и не утруждаться распутыванием культурных аллюзий и следить лишь за развитием внешнего сюжета, в котором есть и интрига, и неожиданная развязка. Но это для тех, кто механически разбирает кубик Рубика на части, а потом складывает сразу правильно по цветам.

Я лично предпочитаю покрутить. Хотя знаю, что хитрый шаровский кубик вряд ли у меня когда-нибудь сложится. Здесь ценен калейдоскоп композиций при отсутствии канонической.

Источник

Нічні таємниці великого міста: торгівлю наркотиками у клубах, вседозволеність «золотої молоді», автомобільні перегони без правил на вулицях, вседозволеність мажорів розкриває письменник, журналіст Андрій Войніцький у своєму дебютному романі «Новини». За жанром це – трилер з елементами психологічної прози. Скажу чесно, спочатку книжка мені не дуже сподобалася через теми, які, за загальноприйнятими нормами поведінки у суспільстві є неприйнятними, а ще мій внутрішній протест викликало розуміння того, як на жаль, люди не цінують здоров`я, яке вони мають, як дар від Всевишнього і самі його руйнують, тому що їм нудно від аж надто розкішного життя… Дивно, як люди самі собі шукають пригод, замість того, щоб допомогти тим, хто цього потребує, якщо багаті не знаходять сенсу у своєму житті.

Переконаний, що якби головна героїня в романі донька депутата Наталія Штос, судову справу про вбивство якої розслідує журналіст Данило Кисленко, опинилася у інвалідному візку, то вона б по-іншому ставилася до життя, цінувала б кожний новий прожитий день і прагнула б змінити своє життя на краще, а не «підсідала б на наркотики» у товаристві сумнівних друзів, котрим потрібні лише гроші дівчини, а не вона сама як особистість. Події роману відбуваються у Харкові. Перед читачем постає «темний» бік життя міста, про який не розкажуть у жодних екскурсійних путівниках, певне саме в цьому і є неординарність роману, адже письменник наважився сказати те, про що мовчали інші.

В тексті книги трапляється нецензурна лексика і можна прочитати про спосіб вживання наркотичних речовин.

Письменник привертає увагу до низки проблем, які є актуальними для правоохоронної системи України сьогодення. А саме: бажання прокуратури якомога швидше знайти винуватця злочину, щоб закрити резонансну справу, яка набула розголосу в мас-медіа; байдужість прокурора до долі обвинуваченого Руслана Захарченка, який уже тривалий час перебуває у СІЗО в очікуванні суду та вироку у справі.

Виразним елементом психологізму в романі є епізод зачитування щоденника вбитої Наталі Штос під час судового процесу: «Спокій зник назавжди, змінившись сумішшю паніки, страху, депресії і відчаю… Потім настала доба, до краю сповнена болю, коли вона, лежачи на боці в кутку акваріума, здригаючись, жадібно ковтала залишки вологи…. Тепер лише довгасті, розмиті тіні до всього байдужих Господарів відбивалися у її налитих кров`ю, осклілих очах …».

Як бачимо, навіть із тексту наведеного уривку, Андрій Войніцький спонукає читача до думки про те, що причиною смерті Наталії Штос стала байдужість до неї з боку рідних та друзів, адже за показними веселощами та вечірками, які дівчина влаштовувала для тих, кого вважала своїми друзями, вона приховувала самотність та глибоку внутрішню порожнечу.

Ось як письменник висловлює вустами одного з персонажів думку про те, чому варто цінувати кожен день життя і вміння бути вдячним за це Богові: «Чому ж ми так часто просимо Господа про щось дрібне і так рідко дякуємо за те багатство, що Він нам дав? Чому ми не кажемо: «Спасибі Тобі, любий Господь, за те, що дав мені дві руки, дві ноги і мільйони подихів!».

На мою думку, особливо правильним та актуальним є твердження про те, що поняття «щастя» є відносним і кожен з нас вкладає у його зміст щось своє, таке глибоко сокровенне і бажане. Для когось щастя – це сім`я і діти, для когось – подорожі, для когось – мати багато грошей, а може – слави і визнання.

«Можливо щастя – це як вода, воно таке природне, що навіть непомітне, і всі ми борсаємося в ньому, наче риби, і розуміємо, що воно в нас було, те щастя,тільки тоді, коли його вже нема... Тож щастя – це те, що завжди в минулому часі…».

Завершуючи, хочу наголосити, що у тексті читацького відгуку висловлюю винятково своє особисте сприйняття прочитаного і моя думка та враження є суб`єктивними. Кожен, хто читатиме цю книгу, може зробити свої власні висновки.

Тож читайте! Думайте! Радійте кожному новому дню, адже це шанс на зміни і лише від Вас залежить, чи використати цей шанс або ж, навпаки, змарнувати цю мить, яка не повториться вже завтра.

Источник

ак бывает, что после прочтения первой же книги незнакомого автора сразу хочется собрать и прочитать все остальные его произведения. Потому что книга не просто показалась «хорошей», а пришлось по душе нечто, лежащее в самой её основе: неповторимый стиль автора, необычный взгляд на мир, повторяющиеся в его творчестве мотивы. Именно так у меня и случилось с книгами Евгения Рудашевского.

Рудашевский – автор разносторонний. Первые три его книги – повести об отношениях людей с животными, затем он пишет приключенческий роман «Солонго» и толстенный роман в жанре фэнтези «Эрхегорд», с подробным описанием вымышленного мира. Его новая книжная серия под названием «Экстремальный пикник» тоже резко отличается от всех предыдущих работ – это вообще нон-фикшн, а не художественная литература. В «Экстремальном пикнике» говорится о путешествиях, только уже не о выдуманных, а о настоящих ‒ о том, как к ним готовиться и как возвращаться из них целым и невредимым. Состоит серия из четырёх книг: «Костёр», «Жажда», «Голод» и «Убежище» (в «Костре» Рудашевский упоминает ещё одну будущую часть – «Дикие звери»). Книжки эти предназначены для новичков, пока что мало смыслящих в походном деле; хотя написано в них не только об основах, так что и опытные походники, возможно, сумеют найти в них что то новое для себя.

И чего же в этих книгах такого особенного, спросите вы, если ровно тому же самому можно научиться, прочитав любой из тысяч справочников или даже школьный учебник ОБЖ, где расскажут и о кострах, и об опасных животных, и о лечении ранений, и обо всём на свете, причём тоже в простом и понятном виде? На мой взгляд, есть как минимум два качества, которые выделяют «Экстремальный пикник» среди большинства книг схожего направления.

Во-первых, книги этой серии очень подробны. Если некоторые другие издания стремятся поверхностно покрыть как можно больше областей знания, то «Костёр» посвящает почти все свои 150+ страниц одной-единственной теме. Зато проходится по ней основательно и последовательно. Здесь рассказано не только о том, как разжечь огонь, но и о том, как его поддерживать, как собирать для него топливо, как это топливо подготавливать к сжиганию, как переносить костёр с собой и о многом другом. Интересно, что каждое из этих действий можно исполнить разными способами, в зависимости от конкретной цели, погоды, местности и доступности материалов. В описании этих способов Рудашевский обычно не ограничивается парой слов и подробно объясняет их. Ведь ясно, что сомнительна обучающая ценность книги, где есть двадцать картинок костров с подписанными названиями, но при этом не рассказано, как их складывать, разжигать и поддерживать, не указаны их сильные и слабые стороны. В «Костре» же говорится только о пяти видах костров (а также о газовых и бензиновых горелках), зато указано назначение каждого из них (один горит всю ночь, другой нетребователен к ресурсам, третий не боится сырости, и т.д.), описан процесс их «конструирования» и иногда дан совет-другой об использовании. Мне кажется, в подавляющем большинстве случаев этих знаний будет вполне достаточно.

А сколько в этой книге хитростей, приёмов и тонкостей, о которых прекрасно знают походники и о которых не слыхивал весь остальной мир! Причём многие из них помогают даже не столько выпутаться из неприятного положения, а вообще в такое положение не попасть, заранее к нему подготовившись. К примеру, от многих бед можно уберечься, просто прихватив с собой горсть кристалликов марганцовки и моток капронового шнура или, скажем, собирая по пути кусочки берёсты и сухого мха ‒ если, конечно, знаешь, как со всем этим обращаться. Впрочем, Рудашевский не раз замечает: чтобы стать настоящим мастером в разведении костров, эти приёмы нужно не только знать, но и тренировать. Ведь первый блин может выйти комом, и пускай лучше этот «ком» случится в рощице возле дачи, чем в действительно опасной ситуации, за тридевять земель от дома.

Во-вторых, серия «Экстремальный пикник» отличается от многих других книг подобной тематики настроением. Часто справочники и учебники бывают (почему-то) написаны холодно и сухо. «Костёр» – полная им противоположность. Евгений Рудашевский пишет от своего лица, всё время прямо обращается к читателю и как будто ведёт с ним дружескую беседу. Ощущение такое, словно разговариваешь на привале со старшим, более опытным товарищем. Очень уютное чувство.

Рудашевский то и дело вспоминает какой-нибудь случай из своего богатейшего походного опыта или из опыта друзей, знакомых, да и просто известных путешественников. Не обязательно реально существующих, кстати. Это очередная необычность книжки: при любом удобном случае Рудашевский упоминает и советует к прочтению классические приключенческие романы и кратко описывает похождения их героев. Так что, если интересно, не забудьте перед чтением «Костра» положить рядом с собой блокнот и карандаш – выписывать названия приглянувшихся книг.

А ещё Рудашевский много шутит. Чуть ли не на каждой странице. Юмор у него иногда бывает немного черноват, но в целом всегда добродушен. Даже если шутка – об отрубании пальцев. Ну, или о порче чужого имущества. По-моему, во многом именно из-за юмора «Костёр» кажется такой лёгкой, такой дружелюбной к читателю книгой.

Этим я не хочу сказать, что «Костёр» – несерьёзная книга. Её тема и жизненные уроки как раз крайне важны. Ведь в лесах России каждый год пропадают тысячи человек. Большинство находят, но многие всё же погибают. И при этом одна из самых распространённых причин смерти ‒ переохлаждение, причём даже в тёплое время года! Думается, что если бы эти замёрзшие люди умели разводить огонь без спичек и зажигалок, их судьба могла бы сложиться иначе.

Книга любопытно структурирована. В ней есть три основных раздела, называемых «уровнями»: Зелёный, Жёлтый и Красный (плюс немалый объём дополнительной информации).

На Зелёном уровне тихо и спокойно; предполагается, что у путника есть всё необходимое для разведения огня. Именно здесь рассказано обо всех основных приёмах и правилах этого непростого дела.

На Жёлтом уровне ситуация усложняется: например, может не оказаться под рукой топорика, или маршрут может быть проложен в такой местности, где почти невозможно найти топливо. Читателя научат преодолевать каждую трудность по отдельности, а затем нужно будет просто следовать инструкциям Зелёного уровня.

Ну а Красный уровень – это когда остаётся, казалось бы, только лечь на землю и умереть, потому что с собой нет ничего, кроме, может быть, случайно завалявшихся в карманах вещиц. Этот раздел расскажет о возможных альтернативах. Может быть, те самые безделушки из кармана как раз и помогут вам разжечь костёр... в смысле, помогут добыть тлеющий уголёк, из которого вы потом раздуете огонь. В крайнем случае, можно получить уголёк и трением. Но главное, когда уголёк есть, всё делается точно так же, как и на Зелёном уровне. То есть, сложные задачи сводятся к уже знакомым по предыдущим уровням.

Так что «Костёр», в полном соответствии с названием серии «Экстремальный пикник», пригодится и на семейной вылазке на природу, и в долгом походе, и в экстремальной ситуации, и в любых промежуточных случаях.

Источник

В издательстве Rosebud publishing вышел сборник злободневных заметок английского классика Линдсея Андерсона «Никогда не извиняйся». Патриарх независимого кино часто и не без удовольствия цитирует афоризм Франсуа Трюффо: «Понятия «Британия» и «кинематограф» несовместимы»…

Казалось, жизнь Андерсона в искусстве не могла состояться ни при какой погоде. Вмешался случай: шапочная знакомая попросила начинающего критика журнала Sequenсe снять рекламный ролик для фирмы мужа. Сделав несколько коммерческих «коротышек» и сатирическую зарисовку «О, страна мечты», Линдсей призадумался, как представить десятиминутную работу публике, и основал движение, фактически киноклуб «Свободное кино». Стал заметным критиком, затем — режиссером театра Royal Court.

Не отставали и сподвижники. В конце пятидесятых Джек Клейтон дебютировал остросоциальной драмой «Место наверху», Тони Ричардсон снял «Оглянись во гневе», Карол Рейш — «В субботу вечером в воскресенье утром» и, отказавшись в пользу Андерсона от режиссерского кресла, стал продюсером полнометражного дебюта Линдсея — самого зрелого и страстного портрета поколения «Такова спортивная жизнь». Этот успех не простили: за полвека выдающемуся режиссеру удалось снять лишь пять полных метров, и Андерсон считал дело жизни проигранным. На деле именно ему выпала честь проложить мост между островной кинематографией и современной аудиторией.

Прежде всего потому, что зоркий критик Андерсон был не только ценителем фильмов Джона Форда, Джона Хьюстона, Кэрола Рида, Майкла Пауэлла, Хамфри Дженнингса и Билл Дугласа (заметки об их творчестве украсили издание), а прежде всего пристрастным социологом кинопроцесса. Сформулировав основные проблемы британского киноязыка (вялость, конформизм, равнодушие к трудностям простых людей), он выявил причины его генетических дефектов.

В статье 1948 года «Возможное решение» критик писал: «Сегодня невозможно делать фильмы, которые казались бы привлекательными массовой аудитории (критиков нужно заставить воскресными вечерами просто смотреть на нее, стоя рядом с очередями в кино) и были бы в то же время хорошими. Если художникам нужна свобода снимать кино о том, что они хотят, и так, как они хотят, они должны снимать дешево… выйти из студий и наблюдать за жизнью. Можем ли мы по-настоящему надеяться, что подобные фильмы могут быть и будут сняты? В тридцатые годы молодые люди, всерьез интересовавшиеся кино, чаще всего шли в документалистику. Поскольку они верили в важность своей работы и им в то же время было предоставлено много свободы, результаты были очень хороши. Но теперь все иначе. Мало кто из нас сможет заразиться тем пылким энтузиазмом… Сегодня энтузиасты стремятся в игровое кино. Но продюсерам не нужны молодые люди со свежими идеями, им нужны опытные поденщики, способные сделать гладкую экранизацию в кратчайший срок». Там же автор цитирует идейного вдохновителя независимого кино, документалиста Джона Грирсона: «Стоит помнить о том, что документальное движение в Британии появилось не столько из любви к кино как таковому, сколько из пристрастия к образованию нации…»

В итоговой статье «Британское кино: историческая необходимость» Андерсон дает общий план стагнации: «Самой характерной и, вероятно, самой роковой чертой британской кинотрадиции была ее респектабельность, ее «уютность», ее непреодолимый конформизм к классовым и культурным нормам». С младенчества островной кинематограф стал заложником скудного прокатного рынка и английского — общего с бурно развивавшимся Голливудом — языка. Все успешные режиссеры с завистью взирали на Америку и, начиная с Хичкока, перебирались в Калифорнию, поближе к голливудским бюджетам и дядюшке «Оскару».

Законодатели британской моды никогда не отличались толерантностью и хорошим вкусом: критика транслировала высокомерие высших сословий и заражала спесью не способную отделять зерна от плевел публику. Пропагандистское военное кино принесло некоторое оживление языка — в новом типе высказывания, по выражению Андерсона, «был смысл». Из него родился большой стиль Дэвида Лина, Кэрола Рида; вошедших в пору творческой зрелости Майкла Пауэлла и Эмерика Прессбургера; искрометные комедии Александра Маккендрика. «В пятидесятые Британия снова впала в какое-то оцепенение. Так нашла подтверждение старая истина: кино зависит от духа нации. Иными словами, кино может отразить и даже повысить уровень национальной энергии, но оно не может ее вырабатывать».

Показы «Свободного кино» способствовали появлению британской Новой волны — «рабочего реализма» шестидесятых. Но данный феномен «оказался очень нестойким». Как и ранее, все, кто стремился преобразовать местный киномейнстрим, быстро устав от борьбы, переехали в Голливуд… «Просто наша преданность делу была недостаточной, и альтернативное кино занялось обустройством самодовольного гетто. Успешность британского фильма теперь измеряется исключительно похвалой, которой одаривает его самозваное жюри из американского съемочного персонала и о которой трубят на всех углах», — резюмирует Андерсон.

Можно ли реабилитировать важнейшее из искусств и снова сделать его общественным достоянием? Да. Образный ответ на вопрос «как» дан в кинотриптихе Андерсона, к которому стоит присмотреться повнимательнее.

Сюрреалистический фарс о бессмысленном и беспощадном бунте в частной британской школе «Если…» режиссеру позволили снять лишь спустя пять лет после «Этой спортивной жизни» в 1968-м (опасаясь, что французская молодежная революция перекинется на Альбион, власти пустили «встречный пал» андерсоновского сарказма). Шансом воспользовался начинающий актер Малкольм Макдауэлл, через три года блеснувший в кубриковском «Заводном апельсине», а затем и в следующих частях авторского триптиха.

Герой брехтовского «Если…» поднимает бунт в практикующей зубрежку и розги частной школе. Персонаж ленты 1973 года «О, счастливчик!» отправляется в путешествие по стране, становится жертвой шпиономании и медицинских экспериментов, добивается высокого общественного положения, попадает в каталажку, но, одолев все невзгоды и соблазны, проникает на съемки ленты о собственном жизненном пути. Никчемный бродяга становится покорившим ойкумену Одиссеем? Режиссер не скрывает иронии: круг замкнулся, герой вернулся в точку, из которой стартовал персонаж. Подобно герою снятого двумя годами раньше Стэнли Кубриком «Заводного апельсина», Макдауэлл продемонстрировал конформистскую амбивалентность, вписался в «общественный договор». Десять лет спустя в «Госпитале «Британия» Андерсон подводит печальный итог. Репортер Макдауэлла проникает на территорию госпиталя — сословного заповедника, терзающего бедных пациентов на потеху вип-клиентов. В итоге голову «умника и пройдохи» пришивают генетически выведенному сверхчеловеку, представляющему собой гигантский, самодовольный, считающий себя подобным Богу мозг. Изобретатель «высшего разума» уточняет: спустя несколько лет его усовершенствованная версия поместится в спичечный коробок (имелся в виду процессор, ныне обернувшийся всемирной паутиной).

Поставив человечеству ноль, Андерсон захлопнул ящик Пандоры, но сберег надежду на лучшие времена, соавтором которых он был и остался до конца, несмотря на скепсис, — свидетельствуют страницы воспоминаний. Линдсей создал представлявшийся эклектичным, а на самом деле универсальный стилистический конструктор, которым воспользовались Стэнли Кубрик, комики Монти Пайтон и Кен Рассел. В те же годы «Эта спортивная жизнь» вдохновляла творческие поиски Кена Лоуча и Майка Ли… Но все эти ветви так и не сформировали крону единого древа. «Чего у нас нет, — замечал Андерсон, — так это должного понимания наших собственных традиций, должной гордости за наши собственные достижения. А также проистекающих из этого воли и энергии, чтобы оказывать поддержку нашим талантам, воображения, чтобы пестовать их, решимости, чтобы удержать их. Другими словами, нам нужно всего лишь повернуть историю вспять. Это не такое уж невыполнимое требование. Верно?»

Источник

Хвора заражена земля із токсичним запахом, покреслена ровами й поцяткована вирвами з іржавим металобрухтом. Напіврозвалені міста, оточені колючим дротом і мінними полями, над якими ширяють зловісні дрони. Після Катастрофи всюди панує смерть і безнадія. Люди повернулися в кам'яний вік, стали дикунами й зайняті лише виживанням, боротьбою за залишки ресурсів. Ні, це не сцена з голлівудського фільму в жанрі постапокаліпсису, а початок нового роману відомого військового кореспондента Андрія Цаплієнка, що побачив світ у «Видавництві Старого Лева» в перекладі Сергія Осоки. «Стіну», свій п'ятий літературний твір, який писався уривками під час відряджень на фронт, автор презентував 31 травня на Книжковому Арсеналі.

Перехід від журналістики до белетристики не є чимось винятковим: знаємо хрестоматійні приклади Даніеля Дефо, Марка Твена чи Ернеста Хемінгуея. За останні кілька років подібний дрейф в Україні став помітним і навіть симптоматичним явищем. Кому, як не новинарям, телевізійникам, військовим кореспондентам, які щотижня на передовій, знають матеріал, відчувають нерв сьогодення і вміють донести ідею до мас, творити новітню українську літературу – повносилу, адреналінову, енергійну?

Від аналізу в «Книзі змін» Андрій Цаплієнко впевнено перейшов до прогнозу в «Стіні», описавши світ 2054 року. Сенсаційна футурологічна модель неймовірно втішна для українців – наші північні вороженьки згинули, мов роса на сонці. Росію очікує розпад на удільні князівства, які занурені в криваві чвари. Ростов воює з Таганрогом, а Москва з Новгородом, за Уралом давно китайці, а в Кремлі – поселення прокажених. Економічна й суспільна прірва все глибшає. На щастя, геополітичний розлам між варварським і цивілізованим світом охороняє Стіна – велетенська модерна споруда на колишньому кордоні України та Росії, яку видно з космосу (усе майже як у «Грі престолів»). Якщо на нашій Батьківщині панує мир, прогрес і благодать, то в сусідів – локальний постапокаліпсис.

Українські письменники різних поколінь, від старшого Юрія Щербака до молодшого Сергія Постоловського, люблять зазирати в майбутнє країни і світу. Заразом наші men of letters завзято перекроюють національну історію, шукаючи її альтернативних варіантів, як-от у минулорічному «Харкові 1938» Олександра Ірванця. Усі ці фантазії – зі спільного джерела: тривоги за Україну сучасну, прагнення віднайти причини невдач у сивій давнині або намацати рецепти успіху в прийдешніх століттях.

Андрій Цаплієнко написав роман універсально-блокбастерного характеру, зав'язавши тугим вузлом фантастичну, містичну, історичну, детективну та мелодраматичну лінії. Автор «Стіни» та її видавець в один голос називають твір «антиутопією». Книга, зрозуміло, належить до соціальної фантастики, однак іншого ґатунку: тут не йдеться про нонконформіста в тоталітарній державі. Перша частина, умовно «ростовська» за місцем дії, – постапокаліптична. Друга, «українська», – утопія. А третя – «московська» – змодельована як конспірологічний детектив у дусі Дена Брауна («змова» плюс «шифр»).

У «Стіні» маємо героя з місією, причому людину незвичайної професії. 50-річний Ян – скоморох, такий собі мандрівний психоаналітик, лікар і носій знань, одним словом, російський інтелігент майбутнього. Орден скоморохів принципово стоїть «над схваткою», Ян не може воювати чи вбивати – він покликаний зцілювати душі бійців, хворих на посттравматичний розлад. «Амель!» – вигукує скоморох, крутиться вихором у пістрявій одежині, і в людей зникають фобії і минає біль. На початку роману Ян прямує до Ростова і перейнятий здебільшого виживанням у випаленій пустелі. Паралельно він намагається розгадати таємницю свого медальйона з грецькою «омегою», врятувати важливий історичний документ і пригадати власне минуле. По дорозі скоморох знайомиться із мускулястою амазонкою Іскрою, а також із Фермером – обоє потрапляють до лап таганрозької банди «кротів», що хочуть використати їх під час штурму Ростова – козачого анклаву.

Аж на сторінці 287 сформульовано остаточну місію героя – зупинити спробу росіян відновити імперію та ядерний потенціал. Відвертання нової загрози для цивілізації – один із типових сценаріїв постапокаліптики. Скоморох Ян, мов у комп'ютерних іграх, має пройти певні рівні, здолати перешкоди й виконати важке завдання. Чи вдасться герою та його спільникам врятувати світ від нової, тепер уже глобальної катастрофи? Саме ця інтрига просуває сюжет до несподіваного фіналу. Прозаїк пропонує нам багатошарову головоломку, де історичні таємниці помножені на сучасні нуклеарні страхіття.

Величезний досвід журналістської роботи в гарячих точках – не тільки на Донбасі, але й на Кавказі, в Африці, на Балканах і Близькому Сході – дав змогу Андрієві Цаплієнку експресивно змалювати ландшафт після війни й катастрофи. Образ токсичного Дикого Поля – це те, що авторові вдалося найбільше: по-еліотівськи «спустошена земля», випалена термобаричною зброєю, і «порожні люди» – нові дикуни, в соціал-дарвіністському баченні, миршаві й властолюбні бойовики Козій, Капсюль і Рябий, їхні тупі підлеглі, озвірілий натовп, ласий до випивки і бійок. Не обійшлося без крихти технофобії: надпотужна зброя – в мавпячих лапах. Портрет хижої російської орди впізнаваний у всіх соціальних і психологічних деталях. Характерно, що Дике Поле в імперських істориків від Соловйова до Ключевського населяли південні кочові народи, в протистоянні з якими, мовляв, міцніла Русь. А ось у сучасних українців образ «орди», яку треба побороти, асоціюється вже з росіянами. Емоції романіста, який не шкодує чорних барв для ворогів, читачеві зрозумілі.

Український парадиз, натомість, виглядає аж занадто прекрасним: «Кожний день у цій країні справді був добрим», – сентиментально проголошує автор вустами героя. І хоча наше майбутнє Андрій Цаплієнко бачить як торжество технологій – тут тобі й гіперлуп, і сріблясті літальні апарати, й електронні AR та VR, але десь у підтексті – садок вишневий і хрущі над вишнями. Архетипна ідилія з мальовничою природою, красивими Наталочками і смачними яблуками. Бажана, омріяна, але чи реалістична?

Третя частина роману, де герой з групою підтримки блукає Москвою, найбільш сумбурна. Сюжет несеться вчвал – один за одним згромаджуються неймовірні епізоди, мов уламки криги під час льодоходу. Автор примусив героїв добряче побігати й спітніти, мов у «Коді да Вінчі» або «Інферно». Їм довелося і пограти в шпигунські ігри з пошуками доступу до ядерного командного пункту, і вирахувати шифр у залишках старої московської архітектури, і врятуватися від переслідувачів, і прибрати свідків. Є і вставна історія «зради» французького генерала-миротворця. Усе це разом робить текст розхристаним, аж часом втрачаєш нитку розповіді. На додачу ще й скарби тамплієрів – куди ж без них у конспірологічному детективі! Ясно, від фантастики годі вимагати реалізму, але хоча б дещицю несуперечливості... Письменник по вуха занурений у вигаданий світ, на презентації зізнавався, що окремі сцени йому снилися, тому саме запал оповідача – той клей, що втримує сюжет і виводить його на фінішну пряму.

Ще одне вразливе місце в «Стіні» – колективний образ дитячого шпигунського війська, що допомагає Яну виконати місію. Оля, Ірина, Коля та Іван, ці spy kids , відправлені емпатичною, цивілізованою і справедливою українською владою на смертельне завдання. Спочатку їх врятували з лап бойовиків і перевезли за Стіну, а потім – oops! – змусили сплатити борг за порятунок, бо право оселитися в утопії треба заслужити. Підкреслюю: йдеться про дітей-сиріт. Питання про гуманізм українців у цьому випадку риторичне (у «Miserere» Жана-Крістофа Гранже дітей як зброю використовує божевільний учений, член злочинного угруповання, і тут етичні оцінки однозначні й зрозумілі). Частіше Андрія Цаплієнка непокоїть, чи можуть герої здійснити ризиковане завдання в «білих рукавичках», адже доводиться вбивати свідків і вдаватися до іншої аморалки. Питання для шпигунських історій традиційне. І відповідь на нього теж: для героїв це не вбивства, а спосіб вижити, отож мета виправдовує засоби.

Окрім динамічних екшен-сцен, у романі є й цікаві міркування про маніпуляції масовою свідомістю, владу медіа та фабрикацію минулого. Саме ці мотиви привнесені з жанру антиутопії. Роман «Стіна» – це спроба в маскультівській формі знешкодити міф Москви як третього Риму, штучно створений царицею Софією Палеолог, яка хотіла збудувати імперію в країні боліт і лісів і для цього поцупила шмат історії в українців. Документи на підтвердження фейковості ідеї Ян носить із собою, за ними полюють московські можновладці. Хоча ця рушниця під фінал не вистрілює. Верховному Правителю не стільки потрібні листи, скільки сам герой, та й владу над масою московитів такими викриттями не похитнути. Поняття «правди» в новому чудовому світі надто розпливчасте, щоб хтось ним переймався.

Для подібного сюжету простіше було обрати героєм українця – спецагента чи вояка. Автор ускладнив завдання: узяв людину з-поза Стіни, що задало читачеві проблему: як ідентифікуватися з цим дивним скоморохом? Андрій Цаплієнко прекрасно впорався із портретом носія гібридної, розполовиненої свідомості. Цей постапокаліптичний інтелігент, з одного боку, розумний, сміливий, освічений. Однак пацифізм у нього густо замішаний на імперіалізмі, бажанні за всяку ціну врятувати «руський мир» від загибелі. Тому й «лав-сторі» його зі спецагенткою Іскрою не має перспективи: Ян банально не спроможний прийняти її правду, остаточно стати на сторону українців. Автор розігрує класичний сюжет: «русский человек на rendez-vous», або ж «кохайтеся, чорнобриві…»: і в пригодницькій, і в любовній лініях позитивний, на перший погляд, герой оголює справжню суть в екстремальних умовах, і темна безодня його душі лякає і відштовхує. Ось ця психодіагностика – сильна сторона роману.

Наш книжковий ринок не розбалуваний якісною постапокаліптикою, хоч спроби її опанувати помітні. Із більш вдалих прикладів спадають на думку «Оформляндія, або Прогулянка в Зону» Маркіяна Камиша та «Льодовик» Олександра Вільчинського. У романі «Стіна» Андрій Цаплієнко, відштовхнувшись від традиційної літературно-кінематографічної моделі, зумів наповнити її актуальним змістом, до краю загостривши істотні для українців питання. Разом із тим, новий твір знаного телевізійника дарує читачам задоволення від цікавих пригод, сміливих прогнозів, живих персонажів та атмосферного сетінгу – роман затягує у фантастичний світ. Автор, без сумніву, має добрий письменницький потенціал, і «Стіна» засвідчила набуття ним власного голосу. Що важливо – це голос людини мислячої, яка вміє сформулювати правильні й потрібні нам ідеї.

Источник

Вы верите в мистику? Приведений? Телепатию? Да просто в экстрасенсорные способности?

Даже если вы полны здравого скепсиса, вам все равно понравится дебютный мистический роман Ирины Ячменниковой «Бессветные».

Мэтис был самым обычным ребёнком, пока в его жизни не случилась трагедия. Страшная авария унесла жизни его родителей, а ему подарила возможность видеть мертвых. Видения всегда приходят неожиданно, просто выключая сознание Мэтиса из реальности.

И если первое время страх перед удивительными способностями не давал медиуму жить полной жизнью, то со временем у него появилось желание помогать мертвым найти успокоение. Вот только неуемное желание играть в детектива не сулит мальчику ничего хорошего.

История про мальчика, который видит мертвых, была бы банальной и местами скучной, если бы не талант автора и потрясающая реализация всей истории.

Большинство начинающих авторов, а особенно в своих первых работах, грешат тем, что все самое интересное можно узнать из первых трёх глав (иногда даже аннотации хватает). А вот автор книги «Бессветные» информацию выдаёт порционно. Новая глава — новый герой, новые факты, новые события.

«Бессветные» не просто история про парнишку с талантом видеть прошлое мертвых, а целый мир, где людям с экстрасенсорными способностями приходится выживать.

Что же это за мир?

А это альтернативная реальность или возможное будущее, тут читатель должен определиться сам. На страницах книги открывается привычный мир, где есть Старбакс, Макдак и прочие бренды. В этом мире все также поступают в университеты, мечтая получить диплом.

На карте можно найти Россию, США, Великобританию, а ещё Залесье и Прилесье. Именно в этих местах рождается аномальное количество психически больных людей и маньяков. Именно в этой точке альтернативной Земли собрались представители с развитой психикой, которые могут считывать эмоции, ощущения, мысли, создавать иллюзии, внушать чужую волю и многое другое.

К тому же, в этом мире уже начали изучать возможности человеческого мозга. Но кто-то предпочитает изучать способности посредством жутких опытов, а кто-то в естественной обстановке. Для ученых в этой вселенной не существует паранормальных явлений, ведь все легко объясняется наукой.

Так о чем же «Бессветные»?

Это история о Мэтисе и других ребятах. И если первый видит в себе удивительный дар, которым необходимо правильно пользоваться и обрести над ним контроль, то другим пси-представителям не так повезло. Они знают правду о себе и о жестоком мире ученых. Им не оставили выбора, но предложили альтернативу нормальной жизни, с которой согласны далеко не все.

Каждого героя ждёт непростое испытание, которое заставит их пересмотреть свои взгляды. Главные герои встанут на путь, где каждый новый шаг открывает доселе неизведанное. А самое главное, за свои поступки и решения придётся заплатить всем! В этой истории никому не будет поблажек.

«Бессветные» поражают своим финалом. Весь эпилог читателю придётся нервно кусать костяшки пальцев, ведь неожиданный конец вызовет множество вопросов, ответы на которые будут в продолжении. А вот выхода второй части «Бессветных» придется подождать до конца 2018 года.

Ну а если ещё остались сомнения читать или не читать книгу Ирины Ячменниковой «Бессветные», то сейчас станет ясно, что читать просто необходимо, чтобы получить незабываемые впечатления.

Автор не просто называет героев экстрасенсами. У каждой способности есть своё научное название и определение. У каждого героя есть своя история, которая раскрывается постепенно. А самое главное, Ирина смогла передать уникальный характер каждого персонажа, пусть он даже появился на станицах в эпизодических моментах. Автор не зацикливается на пространном описании, а даёт конкретные детали, которые и помогают читателю создать в своём воображении целостную картинку.

Легкий, точный язык и стиль автора позволяют читать эту историю непринуждённо и быстро. Каждая страница книги все сильнее затягивает в водоворот событий (загадки, тайные общества, преследования, перестрелки, маньяк и др.), а саркастичный юмор некоторых персонажей точно не даст заскучать даже самому привередливому читателю.

Источник

Йенни Йегерфельд и её помощники — издатели и критики — сделали всё, чтобы подогреть интерес к новому роману. Чего стоит только эпатажное название (которое, кстати, появилось не сразу: в России книгу уже издавали под заголовком «Двухмерный аквариум для крошечных человечков»). К броскому заглавию добавили яркую обложку, на которой красуется надпись: «„Шведский Букер" — премия Августа Стриндберга»; в аннотации указали, что «честность, сострадание и острый юмор сделали её [Йегерфельд] одной из самых известных шведских писателей»;

в прессе сравнили книгу ни много ни мало с «Над пропастью во ржи»…

И, увы, произошло то, что происходит почти всегда, если читатель ждёт от публикации слишком многого: книга производит тусклое впечатление. Заявленная как психологический триллер, она оказывается неуверенной попыткой заглянуть в душу трудного подростка — семнадцатилетней Майи, родители которой давно развелись, отношения с отцом и одноклассниками не ладятся, да и с успеваемостью и личной жизнью большие проблемы.

И вот, приехав в очередной раз к маме на выходные, Майя не застаёт её дома. С каждым часом подозрения подтверждаются: всегда пунктуальная и ответственная, она просто пропала. Но что с ней случилось? Где искать помощи? И как выжить одной в пустом доме, когда никого вокруг не знаешь?

Завязка интригует, и читатель ждёт развития детективной истории, но скоро понимает, что сюжета как такового в книге не будет. Майя начнёт метаться, события станут сменять друг друга по принципу броуновского движения, а ответы на многочисленные вопросы придут к читателю сами собой — независимо от того, как действует (или, лучше сказать, бездействует) главная героиня. Если у Холдена Колфилда постоянные сомнения и спонтанность решений лежат в основе характера, то Майя просто не справляется со стрессом. И это вполне правдоподобная жизненная ситуация — но, увы, не подходящая для того, чтобы построить на ней целый роман.
Впрочем, людям, неравнодушным к литературе о подростках и для подростков, книга может еще раз напомнить: как мало дети знают своих родителей. И наоборот.

Источник

«Обоснованно опасаясь разоблачений своих агентов, разведка противника шла на всякого рода ухищрения, в частности привлекала детей и подростков к военному шпионажу. Под легендой беженцев малолетние шпионы засылались в глубокий тыл страны, преимущественно в Москву и Петроград, с целью сбора сведений о передвижении русских войск по железным дорогам к линии фронта. Однообразно одетых шпионов-подростков легко выявляли чины ЖПУЖД и тем самым предотвращали совершения противоправных действий.

Задержанный на станции Полица восьмилетний шпион К. Мельников рассказал, что в апреле 1916 г. он вместе с четырьмя другими мальчиками был послан для сбора агентурных сведений в Брянск, Орел, Смоленск и Тулу. Пристроившись к 236 му запасному пехотному полку, они прожили некоторое время в Орле и, собрав необходимый материал, выехали в Минск, чтобы пробраться к немцам .

25 мая 1916 г. на станции Крейцбург Рига-Орловской железной дороги был задержан сильно хромавший на левую ногу и с забинтованной кистью левой руки мальчик-доброволец Ф. Ф. Гуцол, облаченный в военную форму с погонами вольноопределяющегося и тремя георгиевскими ленточками по борту шинели. По распоряжению начальника КРО штаба 1-й армии подполковника В. В. Беловодского его арестовали по подозрению в шпионаже. На допросе он рассказал чиновнику Дегтяреву, что, после того как в 1914 г. отца призвали в австрийскую армию, мать отдала его во львовскую школу шпионов, где вместе с другими подростками и взрослыми разных национальностей он в течение 3,5 месяцев обучался гимнастике, «лазанию» и «прыганию», сигнализации, а также черчению планов местности, чтению карт, распознаванию воинских частей и т. п. По окончанию курса, в середине декабря 1915 г., Ф. Ф. Гуцол вместе с другими агентами был проведен через границу и под видом беженца посажен в поезд и отправлен в Россию.

…В шпионской деятельности подозревались не только скомпрометировавшие себя подростки, но и люди самых разных возрастов и профессий. По роду занятий подозрительными считались артисты и артистки кафешантанов, проститутки, воры, преступники, шулера, лакеи в ресторанах, продавцы, фокусники, нищие, калеки, фабричные и заводские рабочие, инженеры, красивые женщины и прочие лица, интересовавшиеся состоянием вооруженных сил, коммуникаций, оборонных предприятий, организацией промышленности, настроением населения тыловых районов и прочими сведениями. Попадали в разработку органов безопасности и просто любознательные люди».

В книге описывается, как в начале царствования Николая II происходило обеспечение внутренней безопасности империи. МВД занималось политическим розыском и контрразведкой. «Борьбой со шпионажем занимались Департамент полиции, охранные отделения (ОхО), губернские жандармские управления (ГЖУ) и жандармские полицейские управления железных дорог (ЖПУЖД). ГЖУ имели двойное подчинение: по строевым, кадровым и хозяйственным вопросам — штабу Отдельного корпуса жандармов (ОКЖ), по следственно-розыскной и наблюдательной деятельности — Департамент полиции…». В начале XX века на территории империи контрразведкой занимались следующие министерства: военное (Главное управление Генштаба, военные агенты за рубежом и разведывательные органы штабов военных округов), иностранных дел (Департамент политических дел МИД, информировавший Департамент полиции и Главное управление Генштаба о направлявшихся в Россию дипломатах, установленных разведчиках) и финансов (Отдельный корпус пограничной стражи, ведавший охраной границ, и Таможенный департамент).

Доктор исторических наук Николай Кирмель в книге на основе документов рассказывает о функционировании военной контрразведки и политической полиции, и системы их взаимодействия, а также подбор, подготовку и расстановку кадров, борьбу с разведкой противника в тылу и создание фронтовых спецслужб. Отдельные главы посвящены борьбе с диверсантами, противодействию подрывной деятельности противника, надзору за военнопленными и обеспечению безопасности войск.

В приложения приводятся списки губернских жандармских управлений, офицеров ОКЖ, командированных в разведывательные отделения штабов действующей армии, выписка из наставления по контрразведке в военное время, одобренного Верховным главнокомандующим 6 июня 1915 г., списки контрразведывательных отделений и ведомости штатного личного состава контрразведывательных органов на театре военных действий.

«Иногда оказывала помощь российской контрразведке и иностранная пресса. Однажды в японской газете «Асахи симбун» от 30 сентября 1914 г. была опубликована статья «Германский шпион в дамском платье». В ходе разработки данной информации начальник Никольск-Уссурийского розыскного пункта ротмистр Г. И. Бабин установил, что еще 16 сентября в селе Зеньково была задержана женщина, предъявившая паспорт на имя С. Непомнящей, но впоследствии оказавшаяся переодетым мужчиной М. Метляевым. Проживая в селе Спасском, он обслуживал местных дам в качестве портнихи, пользуясь успехом у мужчин, которые не смогли отличить его от женщины. «Умение черпать сведения из прессы, изучать и грамотно их анализировать считалось одним из важнейших качеств сотрудника органов безопасности», — считает историк А. Н. Качкин.

Помощницей контрразведки в деле сохранения секретов являлась военная цензура, которая препятствовала просачиванию важной информации к противнику, как через частные письма и телеграммы (перлюстрация), так и через периодические издания (цензурирование). Перлюстрация частной корреспонденции, редко способствовала выявлению шпионов противника в глубоком тылу, но давала богатый материал для изучения настроения населения и армии, о котором мы будем говорить в одном из последующих разделов. Тем не менее благодаря перлюстрации иностранной корреспонденции на почтамтах Владивостока и Петербурга удалось выявить германского шпиона в Приамурском крае — лейтенанта шведского флота. Он посылал свои донесения в Германию, в разведбюро В. Николаи».

Источник

«В одном из первых заседаний Комитета по постройке Сибирской железной дороги была рассмотрена записка управляющего Морским министерством об исследовании Северного морского пути в Сибирь ввиду того большого значения, которое он может иметь для постройки Сибирской железной дороги как путь, удобный для доставки материалов. К сожалению, своевременно путем этим не воспользовались, и лишь в 1905 г. был благополучно доставлен из Англии в устье Енисея большой груз рельсов. После Русско-японской войны и, главным образом, после исполненного трудностей и лишений так трагически окончившегося похода эскадры адмирала Рожественского вокруг мыса Доброй Надежды внимание правительства и общества снова обратилось к этому вопросу, вследствие чего в 1906 г. при Главном гидрографическом управлении была образована особая комиссия для его обсуждения».

Издание посвящено Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, состоявшейся в 1910–1915 годах. В ходе этой экспедиции был впервые полностью пройден и обследован Северный морской путь, а также открыт ряд ранее не известных территорий, в том числе архипелаг Северная Земля, первоначально названный Землей Императора Николая II. Но время окончания экспедиции выпало на разгар Первой мировой войны. И в результате последнее из крупных географических открытий современник толком не заметили, не до того было. Только знаменитый полярный исследователь Руаль Амундсен сказал: «В мирное время эта экспедиция возбудила бы восхищение всего цивилизованного мира, а ее руководитель получил бы признание, которого заслуживает его подвиг».

Многие из участников грандиозного похода погибли в Гражданскую войну или оказались в эмиграции, что тоже не способствовало признанию их заслуг в СССР. Поэтому вошедшие в книгу мемуары не публиковались свыше ста лет. Авторы этих воспоминаний – врач Э. Е. Арнгольд, капитан 2-го ранга Н. А. Транзе и матрос А. И. Киреев. В книге подробно рассказывается о судах экспедиции – ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач». Описано и путешествие перед началом экспедиции — через всю Россию от Кронштадта до Владивостока, со множеством колоритных зарисовок, где запечатлены места, ситуации и люди.

«В другой группе рассказ ведет солдат о том, как недавно «хунхузу» поймали. Тут вся соль рассказа в том, что «хунхуза» оказался фельдфебелем в пьяном виде, забредшим в запретную зону. Как солдатики, ошибочно приняв его в темноте за «хунхузу», и бока ему намяли, и личность попортили, и даже к дежурному офицеру сволокли, где и выяснилось, что это не «хунхуза», а фельдфебель. Как офицер укорял служаку-фельдфебеля и спрашивал: «Как же ты, сукин сын, теперь с такой харей службу царскую нести будешь?». Во всем рассказе солдатика чувствовалось, что солдаты, испортившие «личность» фельдфебеля и намявшие ему бока, прекрасно знали, с кем имеют дело, но представился случай безнаказанно проучить, отомстить ретивому служаке-фельдфебелю, видимо, заслужившему такую «благодарность» солдат, и они это сделали».

Источник